В мае 1972 нас встречает Париж. Нас ждёт Франция. Огромный автобус и Николай Николаевич Юматов, Мари-Жан Перре и Эстель – все члены Общества дружбы «СССР – Франция». С первой же секунды и на предстоящие 12 дней революционного месяца мая 1972 года попадаем в поле внимания нашего гида и переводчика Мари-Жан. Каждому она вручила фирменные значки и сумки· Общества, а также красочные альбомы. Тем временем, наш автобус ползком пробирается по узеньким улочкам пригородов Парижа. Отель «Виктория», куда нас привезли на постой, расположен в Латинском квартале, самом сердце Парижа, недалеко от Пантеона, где, кстати, покоится прах Наполеона, неудачно пытавшегося повторить походы Великого Завоевателя – Чингиз-хана. Сразу же после знакомства и обеда – посещение нашего консульства. Товарищ Консул, после долгой беседы, наверное, согласно Протоколу, пожелал всем удачной поездки.
Какая уж тут удача, если наши проблемы начались еще в Aлма-Ате. Мы вообще хотели отказаться от этой поездки. Дело в том, что «компетентные органы» почему-то «зарезали» Мурата Кусаинова, нашего гитариста и певца. В той конторе не принято объяснять причины отказа в выезде. Нет, и всё. Но мы догадались сами – почему. Много лет назад, будучи в Венгрии в составе международного строительного отряда (ССО), наш холостой и любвеобильный Мурат имел неосторожность познакомиться с юной мадьяркой. Дело молодое, между ними завязалась дружба и, как следствие, переписка. Короткая, правда. Но и этого оказалось достаточным, чтобы в Досье появилось маленькое «но» … Представьте теперь, что нам пришлось пережить и сделать – полностью перекраивать программу. Дос, вспомнив, что умеет играть на аккордеоне, срочно стал учить сольные партии гитары … На аккордеоне соло гитары не хотело звучать никак! Вообще, ужас тихий.
Париж есть Париж! Всегда неадвекатен. Моросил мелкий весенний и тёплый дождь. Площадь согласия, Марсово поле, Эйфелева башня – проносились за широкими окнами нашего автобуса. Остановка. Дождь прекратился, и наш подъём на башню инженера Эйфеля не был омрачён ничем. Вид со второго яруса открывался изумительный. Париж, древний и новый, лежал у нас под ногами. Отсюда я смог разглядеть Дворец Шайо, Дом инвалидов, здание ЮНЕСКО на противоположном берегу Сены и вдали храм Секрё Керр – белоснежное здание на вершине пёстрого холма Монмартр, традиционного прибежища начинающих и маститых поэтов, художников, артистов. Они тут – всюду. Тут же на перекрёстке рисующие, играющие, смеющиеся и плачущие. Город действительно огромен. Почти бескрайний, утопающий в зелени бульваров, парков и садов, Париж днём задыхается в смраде автовыхлопов, а ночью превращается в стойбище автомобилей, припаркованных по обе стороны без того узких улочек Парижа.
На второй день запланировано посещение дома-музея Ленина на улице Мари-Роз, 4 и кладбища Пер-Лашез. Содержат музей супруги, правда, с помощью КПФ. Мы бродили по улице, по той самой мостовой, по которой некогда прогуливался будущий вождь мирового пролетариата, вынашивая свои амбициозные прожекты. В Москве, нам выдали суточные, что-то около 25 франков. Собрались ехать возлагать цветы на кладбище Пер-Лашез, где похоронены декабристы. На цветы сдали по 8 франков … Дорогие в Париже цветы!
После обеда в отеле, едем в парк Монтрё, что в 30 км от Парижа. Компартия Франции проводит здесь традиционный молодёжный музыкальный фестиваль. Куда в принципе, нас и направила страна… Огромный парк заполнен молодежью. Они ходят, сидят, лежат, танцуют, поют. Региональные отделения КПФ открыли свои палатки и бутики, где можно приобрести всё – от Маркса до порнографии. В центре парка сооружена большая сцена, на которой, собственно, проходит фестиваль. Мы выступали сразу же за неким популярным во Франции рок-певцом. Не знаю кому как, но мне рок по-французски не понравился. Мы привыкли к тому, что джаз, рок и всё прочее поют ТОЛЬКО американские, изредка английские, певцы и группы. Что рок может быть иноязычным, мы впервые узнали тут.
Выступили мы отвратно! Очень сказывалось отсутствие Мурата, да и не сыгранность ансамбля так и выпирала. Со стороны вся эта сырость звучания, ритмическая анархия, может быть, и не заметна. Но мы-то знаем, как ДОЛЖНО все быть. На душе – скверно, настроение – ниже плинтуса,
Третий день – день музеев. Обязательным мы посчитали, посещение музея Лувр, где выставлены произведения великих – Родена, Микеланджело, Ренуара, Босха… И конечно бессмертная «Мона Лиза» Леонардо да Винчи. Оказалось, это – маленькая картина размерами примерно 60х40, помещённая под пуленепробиваемое стекло. Стоит охранник, и никакой возможности сфоторгафировать нет …
Перед выездом, в Москве, нас всегда готовят к такого рода загранпоездкам. Читают лекции по истории страны посещения, об особенностях культуры – словом, своеобразный ликбез. Всё ничего, но когда учат давать «правильные» ответы на неудобные вопросы… Например, «А почему в вашей стране однопартийная система власти?». Да, действительно, почему? Оказывается надо отвечать так: «Потому что!! До июля 1918 года в России были другие партии. Но они покушались на жизнь Великого Вождя, пытались контрреволюционными методами свергнуть советскую власть. Народ не принял их, и они сами исчезли…». Ну, ну. Ни слова о том, что в ночь 6 июля 1918 года были арестованы ВСЕ члены партии С.Р. и расстреляны, без суда и без следствия …
Вечером – свободное время. Не теряя его даром, разделившись на группки по три человека, договорившись, что говорим только по-казахски (чтобы не раскусили, что мы из СССР), мы двинулись к самому злачному месту Парижа – улице красных фонарей. Здесь она называется Плас Пигаль. Добирались на метро. Парижская подземка – это вам не московский метрополитен, отделанный мрамором и гранитом. Здесь все проще. Серый бетон и арматура. Выйдя из подземелья, оказываемся на ярко освещённой улице Пигаль. Оглядываемся по сторонам, пытаясь сообразить – куда идти. «Наши» выкупаются сразу – мужчины в костюмах и при галстуках. У женщин – вид растерянный. Есть от чего. Весь шик и лоск Парижа – здесь. Казалось – сегодня и каждый день – праздник. Со всех сторон нас обступают сутенеры в фирменных кителях и фуражках, зазывая в свой рай. Меня, самого компактного, подхватив под белы ручки, чуть не утащили в какой-то бордель. Ребята отбили. А может зря? Пытаемся скрыть свою принадлежность к стране, где секса нет. Но зазывала безошибочно заговаривает с нами по-русски. Мы отчаянно делаем вид, что «нихт ферштейн». Тот знает все языки – японский, китайский, филиппинский и пытается угадать – откуда всё-таки. Как страна называется, истерически вопрошает он. «Барбамбия!» вспомнили мы ответ героя режиссёра Гайдая из фильма «Джентльмены удачи».
После трёхдневного пребывания в Париже, наша делегация, а входили в неё помимо нас ещё ансамбль девушек «Айгул» из ЖенПИ, комсомольские и партийные работники, передовики производств, двинулись через всю Францию в город Дижон. Это на юге. В кантонах Бургундия и Шампань показали нам знаменитые винные подвалы «Патриарше», где на самых обыкновенных круглых столах из 2~x метровых стволов дуба, прямо из огромных бочек угостили элитным вином из урожая 1897 года. На многокилометровых стеллажах покоились бутылки ещё древнее. Веками оседавшая пыль лежала слоем сантиметров десять, не меньше.
В городе промышленности и индустрии Лионе принимающее нас Общество «СССР-ФРАНЦИЯ», устроило Праздник дружбы, с танцами, песнями и подарками. Веселились и плясали до самого утра. Здесь мы выступили уже лучше. Непрерывные репетиций, даже в автобусе во время дальних перебросок, дали свои результаты. Так что нашим вечным конкуренткам, женскому ВИА «Айгуль», радоваться было уже нечему – «Дoc-Mукасан» даже без «Му», всё тот же!
А утром – выезд в Париж, где состоялся прощальный ужин. Пытались угостить нас национальными блюдами – устрицами. Но, я, «очень кстати вспомнив», что в номере оставалась ещё одна непочатая бутылка коньяка, пошёл за ней и не вернулся …
Из всех городов, что были у нас на маршруте, мне понравился Гренобль. Городок, расположенный в окружении холмов, на одном из которых устроен фуникулёр и площадки для обозрения – живо напомнил нам нашу родную Алма-Ату. Такой же зелёный и опрятный.
Алма-Ата 70-х … Сразу по приезду в город замечаешь стойкий и терпкий запах. Запах яблок. Множество фонтанов, скверов и садов делали этот город оазисом, втиснутым между высоченными горами и знойной степью. Ещё сохранившиеся львы на фронтонах здании, деревянный ТЮЗ на улице им. Калинина, «Гармошка» и «Этажерка», наш Бродвей, Центральный гастроном и часы на улицах – где всё это сегодня…
По дому скучаем сильно. Долгие переезды, сменяющая друг друга вереница городов, гостиниц и дорог – быстро надоедает. Хочется домой. Пусть нет там этого комфорта – ровных дорог, опрятных отелей, где даже туалетная бумага есть всегда, не говоря о туалетном мыле и шапочках для душа! Нас ещё в Москве, где надо, предупредили – никаких восхищённых комментариев! Там, за границей, всюду уши и глаза. Будьте бдительны! Да мы итак! Быстро научились языку глухонемых – все свои эмоции выражали в полной тишине. Представляю бедненьких агентов западных спецслужб, прослушивавших наши комнаты. Галдящая толпа артистов из СССР, с шумом входит в ресторан (магазин, отель, музей, мeтpo) и тут в наушниках разом пропадает звук. Агенты трясут ушами и наушниками, теребят тумблеры, щупают проводку – а звука нет. Отрубился начисто! И у них медленно начинают прорастать ослиные уши·
Да кому мы там, на тлетворном Западе были нужны!! Группа музыкантов из безвестной Алма-Аты, с окраины СССР – что взять с нас! Мы и секретов-то никаких не знаем. Те, что знали – не помним. Но … «Тс-с-сс! Враг хитёр и коварен!»